Всевеликое Войско Донское (ВВД) как государственное образование возникло на гребне антисоветских восстаний казачества весной 1918 г., сохраняло фактический суверенитет в течение девяти месяцев и утратило его, влившись в состав деникинских Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) в начале февраля 1919 г.
По своим формальным и функциональным признакам ВВД было политическим режимом. Содержание данного термина в контексте исторического процесса наиболее упрощенно трактуется в смысле способа осуществления власти, созданной людьми в конкретном времени – пространстве ради достижения как определенных политических целей, так и для решения управленческих задач на контролируемой режимом государственной территории. Последнее означает, что «любой режим в своей деятельности опирается на сложившуюся систему экономических интересов и культурных ценностей, а его действие непременно отзывается внутри этой системы, укрепляя или ослабляя имеющиеся в ней связи и отношения».
Иными словами, история политического режима из соображений продуктивности исследования должна рассматриваться не только как форма правления или государственного устройства и даже не только как структура власти с присущими ей методами реализации политической воли, но и в гораздо более широком значении – как баланс во взаимоотношениях социального и политического. Такой подход, предположительно, может считаться более или менее оптимальным, если за конкретикой избранной научной темы историк видит необходимость переориентации исторических мифов о «советском периоде» прошлого Отечества «с головы на ноги», готов отказаться от стереотипа признания вопроса о власти главенствующим в историческом процессе.
Путь к этому намечен еще классиком историко-социологического анализа П.А. Сорокиным, умевшим искать и находить ключ к обобщениям на стезе проблематики прерывности – непрерывности истории непосредственно в жизни социума – народа, т. е. «в элементарных, повседневных и обыденных фактах, из которых составляются явления первого порядка и на уровне которых сложные явления должно анализировать».
Убежденно предсказывая неизбежность возвращения России, как исторического феномена национальной цивилизации «к истокам» после потрясений революции, Гражданской войны и коммунистического правления, на легковесность преувеличения роли государственных форм в жизни общества указывал известный русский философ-государствовед Н.А. Ильин. «Государственная форма, – писал он, – есть не “отвлеченное понятие” и не “политическая схема”, а строй жизни и живая организация народа. Необходимо, чтобы народ понимал свой жизненный строй, чтобы он умел – именно «так» – организовываться, чтобы он уважал законы этого строя и вкладывал свою волю в эту организацию».
Мысли о том же звучали и со страниц работ известных западных руссоведов. Так, американский представитель школы общецивилизационных ценностей, «государственник» Р. Пайпс почти в унисон с великороссийским националистом Ильиным счел нужным напомнить, что свобода как высшее человеческое благо «может быть достигнута лишь при условии уважения к государственным институтам, закону и частной собственности», и выразил надежду на построение в России «государства, покоряющегося народной воле». Изучение истории политических режимов России с учетом сочетания в их жизни разнообразных факторов – от собственно политики до общественных отношений и культуры – совпадает с научным творчеством социальных историков Запада. «Признание важности государства и правительства, – заявляет один из них, Л. Холмс, – не означает, что социальные историки полагают, будто власть течет только в одном направлении – сверху вниз… доказывают на возможность взаимодействия политических руководителей и ведомств, с одной стороны, и общества – с другой … Социальная история обращает внимание на взаимоотношение элитарной (высшей) и массовой (народной) культуры. Она учитывает возможность существования народной культуры независимо от влияния “официальной” культуры и даже ее воздействие на последнюю».
Требования поставить в центр исследовательского внимания «феномен человека, а не навязанные ему в силу его слабости институты», «всерьез заняться этим самым человеком – его чувствами и эмоциями, моделями поведения … особенно в периоды исторических катаклизмов», все чаще декларируемые авторитетными представителями российской исторической науки, также достаточно симптоматичны как свидетельства скорого рождения нового направления в отечественной историографии революции и Гражданской войны в России.
Возникновение в 1918–1920 гг. на территории бывшей Российской империи более чем двух десятков соперничавших друг с другом политических режимов несомненно являлось реакцией на распад общероссийской имперской системы и, одновременно, – попытками различной степени сознательности и масштаба восстановить утраченное единство. При этом, в принципе, безразлично, идет ли речь о большевиках или об их альтернативе в образе антибольшевистских режимов.
Особый интерес к Всевеликому Войску Донскому, по сравнению с другими антибольшевистскими государственными образованиями складывается из двух основных соображений. Во-первых, ВВД было больше похоже на «нормальное государство, чем, скажем, стоявшие с ним в одном ряду режимы А.И. Деникина, Н.Н. Юденича, П.П. Скоропадского, М.А. Сулькевича (в Крыму). Донская государственность имела яркое исторически и культурно аргументированное самонаименование, программу «возрождения России», возведенную в ранг императива внешней политики и выходившую за рамки характерного для всего белого движения «непредрешенства», т. е. «просто победы над большевизмом и созыва Учредительного Собрания. Более успешно, чем в других антибольшевистских районах, на Дону сложилась и функционировала политическая система, была создана регулярная армия, относительно эффективно действовала экономика, местами заметно проявилась работа местного казачьего, крестьянского и городского самоуправления.
Между элементами политической системы ВВД существовала реальная связь, которая контролировалась верховной властью в лице атаманского правительства, а с августа 1918 г. и «донского парламента» – Войскового Круга.
Во-вторых, обращение к теме обусловлено уникальностью казачьей государственности в России. В данном смысле ВВД 1918 г. несомненно являлось продолжением вековой оппозиции исконных казачьих окраин общероссийскому «центру», известной со времен Болотникова, Разина, Булавина, Пугачева, что неизбежно отражалось в облике и устремлениях казачьей народной культуры, в федералистско-автономистских прожектах идеологов «казачьей идеи». Объективно это работало против имперства, в какой бы идейной форме не происходило его обновление. Но, с другой стороны, увлечение казачества «самостоятельностью» не было настолько сильным, чтобы отказ от имперского наследия стал необратимым. Поэтому дихотомизм казачьей политической культуры не был разрушен: политическое устройство, официальная идеология, законы ВВД очень походили на старые имперские образцы. В качестве «микроимперии» донской антибольшевистской режим имел дополнительный «запас» исторической уникальности, поскольку ничего подобного не удалось воспроизвести ни в одном антибольшевистском государственном образовании периода Гражданской войны.
Наконец, дополнительную актуальность рассматриваемому здесь сюжету придает ситуация современного кризисного цикла России и феномена казачьего движения, словно бы «из пепла» возникшего в начале 90-х гг. XX в.
За минувшие годы казачье движение не только не исчезло, но и прошло несколько этапов позитивного развития, связанного с процессом становления гражданского общества. С начала 2009, после создания Совета по делам казачества при Президенте России, открылись новые возможности участия казачьих обществ в деятельности вертикали власти, в диалоге властных структур с органами самоуправления на региональном уровне.
Ниже будут рассмотрены причины и обстоятельства возникновения антибольшевистской государственности на Дону, дана характеристика личности и государственной деятельности атамана П.Н. Краснова. Целесообразным представляется описание функционирования ВВД по важнейшим направлениям: внешней политики, организации политической системы и внутренней политики. Особого внимания заслуживает история создания Донской армии и попыток решения земельного вопроса. Будут сделаны выводы о возможных причинах несостоятельности «донского» государственного режима в деле возрождения России, благодаря которым к началу 1919 г. он оказался в состоянии глубокого кризиса, а через год и окончательного краха вместе со всей белой государственностью юга России.
Ю.Д. Гражданов